Заправщик.
Обычно, когда я не прибываю в приподнятом настроении, на заправках я стараюсь сократить своё вынужденное общение с персоналом до минимума. Да, коммуникабельным меня не назвать, но дело не только в этом. Автомобиль, на котором я езжу привлекает внимание, он побуждает людей задавать вопросы, которые за долгое время его эксплуатации я выучил наизусть. Одни и те же вопросы, восхищения, пожелания преследуют меня уже много лет, и я уже не испытываю от этого внимания той радости, которая была по началу. На заправке, стоянке или стоя в пробке, я всегда стараюсь сделать как можно более озабоченный и сосредоточенный вид, в надежде что людям будет неловко беспокоить меня расспросами. Однако, предыдущий владелец врезал в крышку люка бензобака замок, у него часто сливали бензин во время ночных стоянок. Сначала я нашёл это приобретение не лишним и не стал ничего менять, но этот замок доставлял мне хлопоты в тех случаях, когда на заправках мне встречались заправщики, особенно когда кто-то из них был не занят и стремился подойти как можно скорее, заметив что-то диковинное в будничной скуке рабочего дня.
Как обычно это бывало перед долгой поездкой, я подъехал на ближайшую к дому заправку, быстро выскочил из машины хлопнув дверью, небрежно бросил в кассовое окно «До полного», а в шуршащий железный короб пару купюр с «Ярославлем». Не замечая ничего вокруг, в несколько широких шагов я подлетел к машине, и стал отпирать это дурацкий замок на лючке бензобака. Отпирать - самый подходящий термин для этого процесса. Замок этот быт похож на замок от почтового ящика или одёжного шкафчика из раздевалки, и часто заедал, ключ к нему был такой же маленький и круглый, как и все прочие ключи на связке. Так что не редко из-за спешки я ошибался и вставлял не тот ключ, со стороны это могло походить на работу незадачливого взломщика, неловко орудовавшего связкой ключей-отмычек.
От возни с ключами меня отвлёк чей-то голос, как раз в тот момент, боковым зрением я заметил какое-то движение: «Позвольте заправить вашу машину». Эта фраза вернула меня к реальности сделав всю мою суету бессмысленной и ненужной - в этот раз я поиграл. «Да конечно» – сдержанно сказал я, не поднимая головы и продолжая возиться с замком. Когда люк был открыт, я повернул голову и увидел перед собой пожилого мужчину, на вид лет шестидесяти пяти или чуть старше, не высокого роста, со слегка одутловатым мягким старческим лицом. Лицо это мне показалось почему-то именно мягким, на нём не было изобилия морщин, оно напоминало большую свежую сдобу, изрядно помятую в сумке другими продуктами. Он стоял с заправочным пистолетом в руке, одетой в варежку, и терпеливо ждал пока я закончу и отойду в сторону. Он вставил пистолет в бак, раздаточная колонка зажужжала, и бензин стал неспешно наполнять утробу моего Боливара.
Я попытался смотреть в пустоту и быть сосредоточенным даже более чем обычно, самочувствие моё было не важным, я чувствовал усталость и подавленность, от осознания того сколько бесценных часов я потеряю в пробках. Разговаривать совсем не хотелось, но что-то всё же привлекало меня в этом человеке, и я мельком посмотрел на него, потом ещё раз, и ещё… В поношенных варежках из овчины, в затёртом синем ватнике с эмблемой заправки он был похож на снеговика из советского мультика.
- А какого года ваша машина? – робко спросил он, прервав наше молчание. Говорил он негромко, речь его была непривычно размеренной, мне показалось, что с высоты своего возраста он понимал, что он не первый спрашивает меня об этом и может доставить мне дискомфорт своими расспросами. Потом он задал ещё пару коротких вопросов, я ответил, как всегда не задумываясь, так как я всегда отвечал заготовленными фразам, и редко утруждал себя придумываем интересных формулировок. Но мой мозг не бездействую, да я думал не об ответах, я думал о заправщике. Я привык видеть в этой роли приезжих из ближнего зарубежья, в любом случае это как правило были не очень успешные людьми средних лет с печатью вселенского несчастья на лице ненавистью, или простодушной радостью в глазах. А это был подкупающе вежливый и явно неглупый человек в возрасте. Откуда он здесь? Я раньше никогда не видел его, более того, я никогда не видел таких пожилых заправщиков. На улице было прохладно и пасмурно, моросил мелкий дождик, над заправкой был навес, но казалось, что, когда целый день проводишь на улице это не большое утешение. Мне вдруг стало жалко это милого пожилого человека, и я стал раздумывать о его возрасте и о его физической форме чтобы немного утешится, ведь чтоб вот так провести целый день на улице, на своих двоих, не имея возможности присесть должно быть отменное здоровье, наверное, всё не так уж плохо и он ещё крепкий старик. Мне хотелось верить, что он не испытывает удручающей нужды, а работает во многом потому, что чувствует в себе силы и не хочет сидеть дома целыми днями.
Размышляя об этом, я невольно вспомнил об отце, он раньше обычного вышел на пенсию из-за особого стажа, и всё хотел куда-то устроится. Иногда он брал на дом небольшую плотницкую работу делал какие-то полочки, этажерки, помогал собирать стеллажи в рыночных павильонах, но всё время говорил о работе роботе сторожем или дворником. В тот момент у нас в семье не было особо достатка, но мама была категорически против того чтобы отец работал сторожем и пугала его проблемами со здоровьем, так как он страдал от повышенного давления, ей казалось это совсем не допустимым для работы такого рода. Но тогда ему было чуть за пятьдесят, он был крепким мужчиной, с сильными мускулами на руках. А этот старик был заправщиком скорее вопреки свой внешности и своему возрасту. «А ведь они с отцом примерно ровесники» – подумал я, и он тоже мог бы так работать, возможно даже здесь же, на этой самой заправке. Он мог бы, мог бы если бы захотел, если бы не эта болезнь, эта чёртова болезнь из-за которой он превратился в немощного старика…
Тем временем, бак наполнился, и заправщик, не снимая варежки, закрыл горловину крышкой. Я спешно закрыл дверцу люка за ключ и сел в машину. Воспоминания об отце всё сильнее одолевали меня, и я почувствовал, как начинают слезиться глаза, говорить я тоже ничего не стал, боясь обнаружить своё волнение сдавленным голосом. Это заправщик, заправщик которого я никогда раньше не видел, который должен был усилить и укрепить моё негодование, мою ненависть к людям, неожиданно напомнил мне отца. Не внешне, он совершенно не был на него похож, но его медленная речь, его усталый вид, его потухшие с возрастом глаза, эта вынужденная опасливая обходительность, наверное таким я видел отца в последний год его жизни.
Обычно, когда я не прибываю в приподнятом настроении, на заправках я стараюсь сократить своё вынужденное общение с персоналом до минимума. Да, коммуникабельным меня не назвать, но дело не только в этом. Автомобиль, на котором я езжу привлекает внимание, он побуждает людей задавать вопросы, которые за долгое время его эксплуатации я выучил наизусть. Одни и те же вопросы, восхищения, пожелания преследуют меня уже много лет, и я уже не испытываю от этого внимания той радости, которая была по началу. На заправке, стоянке или стоя в пробке, я всегда стараюсь сделать как можно более озабоченный и сосредоточенный вид, в надежде что людям будет неловко беспокоить меня расспросами. Однако, предыдущий владелец врезал в крышку люка бензобака замок, у него часто сливали бензин во время ночных стоянок. Сначала я нашёл это приобретение не лишним и не стал ничего менять, но этот замок доставлял мне хлопоты в тех случаях, когда на заправках мне встречались заправщики, особенно когда кто-то из них был не занят и стремился подойти как можно скорее, заметив что-то диковинное в будничной скуке рабочего дня.
Как обычно это бывало перед долгой поездкой, я подъехал на ближайшую к дому заправку, быстро выскочил из машины хлопнув дверью, небрежно бросил в кассовое окно «До полного», а в шуршащий железный короб пару купюр с «Ярославлем». Не замечая ничего вокруг, в несколько широких шагов я подлетел к машине, и стал отпирать это дурацкий замок на лючке бензобака. Отпирать - самый подходящий термин для этого процесса. Замок этот быт похож на замок от почтового ящика или одёжного шкафчика из раздевалки, и часто заедал, ключ к нему был такой же маленький и круглый, как и все прочие ключи на связке. Так что не редко из-за спешки я ошибался и вставлял не тот ключ, со стороны это могло походить на работу незадачливого взломщика, неловко орудовавшего связкой ключей-отмычек.
От возни с ключами меня отвлёк чей-то голос, как раз в тот момент, боковым зрением я заметил какое-то движение: «Позвольте заправить вашу машину». Эта фраза вернула меня к реальности сделав всю мою суету бессмысленной и ненужной - в этот раз я поиграл. «Да конечно» – сдержанно сказал я, не поднимая головы и продолжая возиться с замком. Когда люк был открыт, я повернул голову и увидел перед собой пожилого мужчину, на вид лет шестидесяти пяти или чуть старше, не высокого роста, со слегка одутловатым мягким старческим лицом. Лицо это мне показалось почему-то именно мягким, на нём не было изобилия морщин, оно напоминало большую свежую сдобу, изрядно помятую в сумке другими продуктами. Он стоял с заправочным пистолетом в руке, одетой в варежку, и терпеливо ждал пока я закончу и отойду в сторону. Он вставил пистолет в бак, раздаточная колонка зажужжала, и бензин стал неспешно наполнять утробу моего Боливара.
Я попытался смотреть в пустоту и быть сосредоточенным даже более чем обычно, самочувствие моё было не важным, я чувствовал усталость и подавленность, от осознания того сколько бесценных часов я потеряю в пробках. Разговаривать совсем не хотелось, но что-то всё же привлекало меня в этом человеке, и я мельком посмотрел на него, потом ещё раз, и ещё… В поношенных варежках из овчины, в затёртом синем ватнике с эмблемой заправки он был похож на снеговика из советского мультика.
- А какого года ваша машина? – робко спросил он, прервав наше молчание. Говорил он негромко, речь его была непривычно размеренной, мне показалось, что с высоты своего возраста он понимал, что он не первый спрашивает меня об этом и может доставить мне дискомфорт своими расспросами. Потом он задал ещё пару коротких вопросов, я ответил, как всегда не задумываясь, так как я всегда отвечал заготовленными фразам, и редко утруждал себя придумываем интересных формулировок. Но мой мозг не бездействую, да я думал не об ответах, я думал о заправщике. Я привык видеть в этой роли приезжих из ближнего зарубежья, в любом случае это как правило были не очень успешные людьми средних лет с печатью вселенского несчастья на лице ненавистью, или простодушной радостью в глазах. А это был подкупающе вежливый и явно неглупый человек в возрасте. Откуда он здесь? Я раньше никогда не видел его, более того, я никогда не видел таких пожилых заправщиков. На улице было прохладно и пасмурно, моросил мелкий дождик, над заправкой был навес, но казалось, что, когда целый день проводишь на улице это не большое утешение. Мне вдруг стало жалко это милого пожилого человека, и я стал раздумывать о его возрасте и о его физической форме чтобы немного утешится, ведь чтоб вот так провести целый день на улице, на своих двоих, не имея возможности присесть должно быть отменное здоровье, наверное, всё не так уж плохо и он ещё крепкий старик. Мне хотелось верить, что он не испытывает удручающей нужды, а работает во многом потому, что чувствует в себе силы и не хочет сидеть дома целыми днями.
Размышляя об этом, я невольно вспомнил об отце, он раньше обычного вышел на пенсию из-за особого стажа, и всё хотел куда-то устроится. Иногда он брал на дом небольшую плотницкую работу делал какие-то полочки, этажерки, помогал собирать стеллажи в рыночных павильонах, но всё время говорил о работе роботе сторожем или дворником. В тот момент у нас в семье не было особо достатка, но мама была категорически против того чтобы отец работал сторожем и пугала его проблемами со здоровьем, так как он страдал от повышенного давления, ей казалось это совсем не допустимым для работы такого рода. Но тогда ему было чуть за пятьдесят, он был крепким мужчиной, с сильными мускулами на руках. А этот старик был заправщиком скорее вопреки свой внешности и своему возрасту. «А ведь они с отцом примерно ровесники» – подумал я, и он тоже мог бы так работать, возможно даже здесь же, на этой самой заправке. Он мог бы, мог бы если бы захотел, если бы не эта болезнь, эта чёртова болезнь из-за которой он превратился в немощного старика…
Тем временем, бак наполнился, и заправщик, не снимая варежки, закрыл горловину крышкой. Я спешно закрыл дверцу люка за ключ и сел в машину. Воспоминания об отце всё сильнее одолевали меня, и я почувствовал, как начинают слезиться глаза, говорить я тоже ничего не стал, боясь обнаружить своё волнение сдавленным голосом. Это заправщик, заправщик которого я никогда раньше не видел, который должен был усилить и укрепить моё негодование, мою ненависть к людям, неожиданно напомнил мне отца. Не внешне, он совершенно не был на него похож, но его медленная речь, его усталый вид, его потухшие с возрастом глаза, эта вынужденная опасливая обходительность, наверное таким я видел отца в последний год его жизни.
